Масштабный материал о жизни Тупака Шакура от рождения до смерти, вышедший в The New Yorker в 1997 году, меньше чем через год после гибели рэпера.
Тупак Шакур был одним из главных гангста-рэперов. Но он оказался на стыке культур, когда уличные банды столкнулись с многомиллионной индустрией звукозаписи © Конни Брук.
Когда двадцатипятилетнего Тупака Шакура убили в Лас-Вегасе прошлой осенью, он ехал на пассажирском сидении седана BMW 750, за рулём которого сидел Марион (Шуга) Найт, глава Death Row Records.
Death Row – ведущий производитель West Coast гангста-рэпа – феномен музыкального бизнеса. Компания заработала 75 миллионов долларов на роялти в прошлом году. Первый альбом «All Eyez on Me» Тупак записал для Death Row, релиз которого состоялся в начале 1996 года. Он разошёлся тиражом в 5 миллионов копий. Перед этим Тупак выпустил 3 других альбома, но они не достигли стратосферы «пятикратной платины». Однако, несмотря на успех, последние дни господина Шакура были для него безмятежными. Тем не менее, становилось всё более понятно: за дружбу с Шуга Найтом ему придётся дорого заплатить.
Даже для жесткой музыкальной индустрии, которая исторически была склонна к эксцессам и связана с криминальными элементами, Death Row являлась исключительным местом. Для Найта было пустяком покрыть все расходы Тупака на уикенд пачкой стодолларовых купюр. Офис босса Death Row в Лос-Анджелесе, выдержанный в цвете Bloods, был данью уважения одной из самых влиятельных группировок города. Охранник, стоящий возле входной двери в Death Row, при себе имел металлодетектор. «Я не был ни на одной студии до этого дня, где тебя бы обыскивали перед тем, как войти», — признался мне ветеран лос-анджелесского музыкального бизнеса, который работал с Тупаком. «У них есть список людей, которые могут входить с оружием. Соответственно, у этих парней есть пушки, а, значит, в долгосрочной перспективе они окажутся у входной двери, где секьюрити на входе могут попытаться вас остановить, и даже если вы всё же попадете внутрь… Некоторые из этих охранников… Просто бандиты, только покинувшие исправительные учреждения. Они смотрят в глаза, глядя прямо сквозь тебя. Лучше не произносить ни слова».
Запугивание было любимым приемом Шуга Найта. Ходили слухи, что он заставил черного музыкального менеджера из конкурирующей компании раздеться в туалете, а потом вынудил пройтись голым через офисы компании. Мамонт, 143-килограммовый мужчина, Найт имеет криминальное прошлое, изобилующие жестокостью. Даже при наилучшем поведении – скажем, общаясь с белым директором одной из крупнейших развлекательных корпораций – угроза все равно висела в воздухе. Один человек поведал мне о неких переговорах, которые состоялись в стенах его собственного, кажущегося безопасным, офиса. Найт был под надзором своего телохранителя, и когда они достигли тяжелого этапа в разрешении вопроса, охранник демонстративно подался вперед, показав пистолет, который был спрятан в кобуру под его пиджаком.
Какое-то время аура насилия служила Найту верой и правдой. Она предоставляла ему безлимитную лицензию как на разные мелкие «шалости» (например, часами томить других руководителей в ожидании, без единого возражения), так и на более крупные. Музыкальные и видео-продюсеры, которые утверждали, что Death Row должны им денег, были слишком напуганы, чтобы что-то требовать или подать в суд. Потенциальная угроза жестокой расправы была мощным сдерживающим фактором для каждого, кто мог бы решить обратиться в правоохранительные органы. Более того, это не препятствовало его ведению бизнеса с двумя корпоративными гигантами индустрии развлечений. Death Row, с момента ее создания, финансируется дистрибьютором Interscope, который на протяжении многих лет частично принадлежит Time Warner, и в котором Universal имеет пятидесятипроцентную долю с начала прошлого года. Но после убийства Тупака для Найта всё пошло наперекосяк.
Однажды летом 1992 года он поднял пушку на двух рэперов, Джорджа и Стэнли Линвудов, за пользование телефоном в студии. После того, как он избил одного из них пистолетом, Шуга приказал им опуститься на колени, угрожая убийством, и заставил снять штаны. Он был осужден по обвинению в нападении, итог - испытательный срок. Но 4 года спустя, незадолго до убийства Тупака, Найт стал участником избиения мужчины в Лас-Вегасе, и это стало концом его испытательного срока. В феврале этого года он сел в тюрьму на 9 лет, и сейчас он в исправительном учреждении штата Сан-Луис-Обиспо. Кроме того, против Death Row подано множество исков на сотни миллионов долларов. Команда ведомств, в том числе и ФБР, DEA и IRS, расследуют обвинения в отмывании денег, причастии к уличным бандам, обороте наркотиков и организованной преступности на Death Row.
«Я думаю, Тупак, ты уничтожил одну из самых зловещих империй моего времени», —говорит один из его друзей, который вырос в музыкальном бизнесе. Он не намерен романтизировать Тупака; этот друг, как и многие, признает, что Тупак разрывался между тем, что он сам называл своими «доброй» и «злой» сторонами. Его «темная» сторона, кажется, имела огромную власть во время большей части срока его пребывания на Death Row. Тем не менее, эти же друзья настаивают на том, что истинный Тупак — одаренный, отзывчивый, желающий выразить боль молодых черных из центра американских мегаполисов. И именно настоящий Тупак хотел уйти с Death Row. Но не успел.
Справедливо или нет, но имя Тупак Шакур стало синонимом жестокой рэп-лирики и «Thug Life» (фраза, которая была набита у него на животе). Пока он был жив, то находился под контролем политических цензоров. Ему запрещали выступать на некоторых концертных аренах, т.к. организаторы не могли застраховаться от возможного погрома поклонников. С другой стороны, многие из гетто-аудитории не считали его достойным статуса гангста-рэпера.
Эти противоречивые взгляды на Тупака являются отражением, в определенной степени, расовой и социальной пропастей. Хип-хоп слушатели утверждают, что исполнители должны быть аутентичными изображению жизни в гетто: они должны жить жизнью, о которой читают; их образ жизни должен соотноситься с музыкой. С другой стороны, рэп-критики боятся того, что жизнь действительно будет соответствовать искусству, что поведение, – наркоторговля и насилие, – описываемое рэперами, будет просачиваться в современную культуру. Большинство ярых поклонников и потребителей хип-хопа, на самом деле, белая молодежь среднего класса. (70% тех, кто покупает рэп-записи – белые). Этот страх насилия, маргинальной культуры оказывает влияние на впечатлительных молодых людей, что является подпиткой для многих политических дебатов, и этот самый страх усугубляется широким распространением хип-хопа.
Споры, безусловно, никогда не вредили продажам. Наоборот. Тупак усвоил это очень хорошо, когда работал с руководителями звукозаписывающей компании, которые работали ради прибыли от его талантов и его известности. Чем больше Тупак попадал в неприятности с законом, тем больший авторитет он зарабатывал на улице – и тем большей рэп-звездой он становился. Огромный коммерческий успех гангста-рэпа создал своеобразную сеть летучих связей между миром, где правят уличные банды и многомиллионная индустрия звукозаписи. Тупак иногда говорил, что он думал о своих песнях как о притчах, и теперь это его собственная жизнь – его путешествие меж этих двух миров, и его самосожжение в точке, где они сходятся.
Мир Шуга Найта и Южного Централа Лос-Анджелеса далёк от того, где рос Тупак Шакур, хотя оба романтизировали насилие по-своему. Афени Шакур, мама Тупака, была членом Чёрных Пантер. В начале 1971, с Тупаком в утробе, она предстала перед судом за подозрение о сговоре с целью взрыва нескольких универмагов Нью-Йорка. Она и другие обвиняемые — из организации Пантера 21 — были оправданы за месяц до рождения Тупака. Его назвали в честь «последнего вождя инков, которого пытали и убили испанские конкистадоры… в честь воина», — говорит Афени. Её фамилия, Шакур, была чем-то вроде названия клана, взятого свободной группой чёрных националистов в Нью-Йорке.
Фраза «Black Power» стала «колыбельной, когда я был ребёнком», — вспоминал Тупак в показании под присягой, которую он давал в 1995 (против Тупака выдвинули гражданский иск за то, что его тексты якобы вдохновили молодого человека убить полицейского из Техаса). Он помнил, что когда был тинейджером, проживающим в Балтиморе, в их семье «даже не было лампочек. Я сидел во дворе, под светом уличных фонарей, и читал автобиографию Малкольма Х. И она была настолько реальной, ведь у меня не было света дома, и я сидел на лавочке, читал эту книгу. И она изменила меня, двигала меня вперёд. И, конечно, у моей мамы были книги таких людей как… Патрис Лумумба и Стоукли Кармайкл, «Seize The Time» Бобби Сила и «Soledad Brother» Джорджа Джексона. И она рассказывала эти истории о вещах, что она делала или видела, или была их соучастницей, что делало меня частью этого. Она меня растила с мыслью, что я — Чёрный Принц революции». Тупак действительно стал Чёрным Принцем в момент, когда был убит — но не за то, за что погибали политические активисты в шестидесятых. Афени и её друзья участвовали в кажущейся для них революции во благо обществу. Тупак и его друзья-гангста-рэперы щеголяли в золотых украшениях с инкрустированными бриллиантами, ездили на Rolls-Royce Corniche и соперничали между собой в величине собственного влияния.
Но, как бы то ни было, Тупак не забыл о корнях. «В моей семье каждый чёрный мужчина с фамилией Шакур, преодолевающий возрастную отметку в 15 лет, был убит или сидел в тюрьме», — рассказывал Тупак во время присяги. «Нету Шакуров, чёрных Шакуров, свободных, дышащих, без отверстия от пули или наручников на руках. Нет».
Лидеры движения чёрных националистов, к которым принадлежали Шакуры, практически все ликвидированы, в основном благодаря действиям ФБР в 1988. Отчим Тупака, доктор Мутулу Шакур, получивший свою докторскую степень по иглоукалыванию в Канаде и использовавший эти навыки в разработке программ по лечению наркотической зависимости, был приговорён к 60 годам за сговор о совершении вооружённого ограбления и убийства. Дела, в которых он обвинялся, включали в себя ограбление инкассаторской машины в 1981, в которой были убиты двое полицейских и охранник. Мутулу также был обвинен в сговоре ради побега из тюрьмы «тётушки» Тупака, Ассаты Шакур (Джоан Чезимар). Её задержали в 1977 за убийство полицейского из Нью-Джерси, но она сбежала через два года и улетела на Кубу. Крёстный Тупака, Элмер Пратт, является бывшим главой Чёрных Пантер. Он был обвинён в убийстве школьного учителя во время ограбления в Санта-Монике в 1968 году. Он сидел 27 лет. Его заключение закончилось несколько недель назад (статья 1997 года — прим. RAP.RU) в связи с тем, что власти отозвали доказательства (потому, что главный свидетель по делу против него был полицейским информатором).
Тупак будет часто ссылаться на имена Мутулу, Джеронимо и других «политических заключённых» в своих текстах. «Это будто они говорят слова моим голосом», — сказал он. «Я лишь продолжаю с того места, где закончили они. Я пытаюсь пролить свет на это, я стараюсь быть их последователем, новым поколением. Я хочу, чтобы они гордились мной». Но, в то же время, он не хотел быть ими. Их революция, как и большинство их жизней, превратились в прах.
На суде по Пантерам 21 мать Тупака защищалась с помощью перекрёстного допроса ключевого свидетеля обвинения, который оказался агентом под прикрытием; после её оправдательного приговора, эта необразованная, но сильная женщина была популярной в либеральных кругах, её приглашали выступать в Гарварде и Йеле, ей оплачивали квартиру в Riverside Drive. Тупак и его сестра Секива, рождённая в 1975 году, были маленькими селебрити-пантерами на цепи у радикалов. «А потом всё изменилось, политическая волна вернула всё назад», — говорил Тупак в своих показаниях. «Мы жили в гетто Бронкса, Гарлема, Манхэттена». Он утверждал, что перед тем, как пойти в среднюю школу, они сменили 18 мест проживания.
В своих показаниях Тупак говорит, что в то время, когда ему исполнилось 12 или 13 лет, у Афени были серьёзные проблемы с алкоголем и наркотиками. (Афени не согласна. Она утверждает, что ему было 17). Тупак не знал, кто его отец, но он ладил с Мутулу. Тот был отцом Секивы и жил с ними несколько лет. Потом Мутулу также бросил их, уйдя в подполье, когда Тупаку было 10, в связи с ограблением инкассаторской машины. И хотя их контакт поддерживался («Когда я чувствовал, что я ему нужен, я делал всё возможное, — даже чтобы он просто меня увидел — и он махал мне рукой, был очень счастливым», — вспоминал Мутулу), связь с отчимом стоила Тупаку постоянных контактов с ФБР. Те спрашивали, не видел ли он доктора Шакура. (Мутулу был в списке ФБР «Ten Most Wanted», пока его не поймали в 1986).
Семья переехала в Балтимор. Когда Тупаку исполнилось 14, его взяли в тамошнюю школу искусств. «Для парня из гетто Балтиморская Школа Искусств была раем», — заявлял Тупак в своих показаниях. «Я изучал балет, поэзию, джаз, музыку, всё, — Шекспира, актёрское мастерство, — так же, как и академические дисциплины». Когда его адвокат спросил, участвовал ли он в каких-либо бандах в то время, Тупак ответил: «Банда Шекспира. Я был мышиным королём в Щелкунчике… Какие банды в то время? Я был артистом». Он стал писать поэзию, когда учился в школе в Нью-Йорке, оставался маленький шаг от написания стихов к рэпу. Тупак сочинял свои тексты очень быстро и легко, и вскоре выступал перед Джеронимо Праттом и другими заключёнными.
В Балтиморской Школе Искусств Тупак отучился два года. Дональд Хиккен, в прошлом учитель, вспоминает, что когда он впервые туда зашёл, то уже тогда был «действительно одарённым актёром, с умением подстроиться под любого персонажа… Его работа всегда была уникальной, он никогда никому не подражал. Он выделялся даже в группе этих талантливых ребят». Один из его одноклассников, Авра Варсофски, рассказал мне, что не было даже намёка на воинственную, конфликтную сторону Тупака, которая позже стала основой его публичного образа. «Он был добрым, даже милым человеком», — говорил Варсофски. — «Там были другие дети из inner-city (центр города, в США, как правило, богатые живут в пригороде, — прим. RAP.RU), которые были грубы, воровали. Но он никогда не был таким, ни на толику».
Идиллия окончилась, когда Тупаку стало невыносимо жить дома. Как он описывал в своих показаниях, у него не было денег на еду или одежду; в то время он жил в домах богатых одноклассников и носил их вещи. Но это не продолжалось вечно. «Потом я ехал домой… И моя мама была беременной, но сидела на наркотиках. Она сидела на крэке. Её мужчина был груб с ней. Мы не жили у себя, мы жили у кого-то. Мы никогда не платили за аренду. Она всегда мило общалась с этим старым белым лэндлордом, чтобы он дал пожить нам ещё месяц. И он флиртовал с ней. Так что я не хотел там больше находиться. Поэтому я пожертвовал своим будущим в Школе Искусств, сел на автобус и поехал в Калифорнию без денег». Ему не было даже семнадцати.
Некоторое время Тупак жил у Линды Пратт, жены заключённого Джеронимо Пратта, в Марин-Сити, бедной общине на севере Сан-Франциско, а потом с мамой, которая также переехала в Калифорнию. Но школы Калифорнии не стали для него раем. «Я был аутсайдером, чужаком. Я одевался как хиппи, они издевались надо мной постоянно. Я не играл в баскетбол, я не знал имена баскетболистов… Я был мишенью для… уличных банд. Они прыгали на мне, что-то вроде этого… Я думал, что это странно, что я пишу стихи и я ненавидел себя, держал это в секрете… Я был настоящим ботаником».
Мать Тупака была для него мифической личностью, как и её падение, отчего его связь с её радикальным наследием было очень двойственным, противоречивым. Публицистка Карен Ли говорит, что он был очень злой, что бывшие соратники мамы не сделали ничего, чтобы спасти её и её детей, когда она стала наркозависимой. Вместо этого, когда он жил в Марин-Сити — лишённый крова (также они часто ссорились с мамой из-за того, что та скрывала свою наркозависимость) — в основном ему помогали уличные люди. Man Man (Чарль Фауллер), друг, который потом станет его тур-менеджером, предоставил ему кровать, и ограждал его от будущего наркодилера.
Его состояние улучшилось, когда в 1990 он получил работу тур-менеджера и танцора от группы Digital Underground. Но настоящий прорыв случился на следующий год, когда его подписали Interscope — на тот момент маленькая компания, только что основанная продюсером Джимми Айовином и Тедом Филдом как совместное предприятие с Time Warner. Том Волли, подписавший Тупака на Interscope, принёс демотейп Теду Филду, и тот отдал его своей дочери-тинейджеру. Она сказала отцу, что тейп ей очень понравился. Валли вспоминал, что внешний вид Тупака и его поведение впечатлило его не меньше, чем талант. Тогда он сказал своему ассистенту: «Видел ли ты такие глаза до этого?».
Interscope позиционировало себя как нечто особенно в музыкальном бизнесе, работая в основном с альтернативным роком и гангста-рэпом, основанном на культуре банд Южного Централа Лос-Анджелеса.
Изначально рэп был феноменом Восточного Побережья, элементом хип-хоп культуры семидесятых, также включающий в себя граффити и брейк-данс. Хотя хип-хоп и прорвался в мейнстрим в 1979 с международным хиом «Rapper’s Delight», до 80-х он не был таким уж популярным, когда он показал огромный коммерческий потенциал, завоевав популярность среди белой молодёжи также, как в своё время блюз, джаз и рок-н-ролл. В 1991 Interscope выпустило первый альбом Тупака «2pacalypse Now», наполненный воинствующими текстами, рассказывающий о насилии, противоборстве между чёрной молодёжью и полицией. Вице-президент Дэн Куэйл сказал, что этому альбому «нет места в нашем обществе».
В показаниях Тупака за 1995 год, когда у него спросили о его собственном толковании нескольких песен из «2pacalypse Now», он сказал, что его рассказам были нужны центральные персонажи, через судьбу которых он и вёл повествование. Тупак верил, что «прежде, чем вы поймёте, о чём я говорю, вы должны узнать, как я или люди, о которых я говорю, живут… Вы можете не согласиться со мной, но поймёте, о чём я говорю. Для сострадания, чтобы показать сострадание». Он также заявил, что никогда не защищал насилие против полиции. Он лишь рассказывал истории, которые показывали реалии чёрной молодёжи — в том числе и истории, в которых насилие против полиции вело к смерти или тюремному сроку. На одном треке он говорит: «Они говорят, что я за насилие лишь потому, что я не молчу». Самая популярная песня из того альбома — «Brenda’s Got a Baby». Тупак говорил, что решил написать эту песню, когда прочитал в газете историю о двенадцатилетней девушке, которая забеременела от своего кузена и выбросила младенца в мусоросжигательную печь. Когда адвокат спросил у него, считает ли Тупак эту песню политическим заявлением, рэпер заявил: «Да… Когда песня вышла, ни один рэпер не говорил о проблемах, с которыми сталкиваются женщины. Это во-первых. Во-вторых, эта песня говорит о растлении малолетней, она говорит о семьях, пользующихся преимуществами других семей, она говорит о последствиях бедности, она говорит о том, как проблема одного человека может воздействовать на всё общество. Она говорит о том, как невинность может пострадать. Она говорит о наркотиках, зависимости от наркотиков, разбитых семьях… как она не могла оставить ребёнка, понимаете, о связи матери и ребенка и как… женщине нужно сделать выбор».
Рэп-музыка печально известна благодаря текстам об уничижении женщин, а — после того, как Тупак защищал женскую честь: на «Brenda’s Got a Baby» и особенно в уже более поздней песне «Keep Ya Head Up» — он также писал стихи с сексистским оттенком. На «Tha’ Lunatic», ещё одной песне из «2pacalypse Now», он зачитал: «Это новая жизнь, с новой сукой каждую ночь».
В показаниях, когда у него спросили о противоречивых настроениях в песнях, он ответил: «Я писал их, когда мне было 17… Это о персонаже, ком-то вроде меня, который попал в рэп-бизнес, прошёл путь от подростка вообще без девушек до места, где девушки кругом в любое время суток, к нему проявляется так много сексуального внимания. Он Рудольф Валентино и Фрэнк Синатра, он — это все. Он может получить всё, что хочет. Я — актёр и я был поэтом. Так что я чувствовал, что… Я должен рассказать о многоликой природе человека. Человек может быть сексистом и сострадать в то же время. Я был таким. Посмотрите на «Tha’ Lunatic» и посмотрите на «Brenda’s Got a Baby».
«Он мог быть поэтом, сутенёром, бандитом — он брал всё от них и был их частью» — вспоминает Man Man. «Он начал тусоваться вместе с гангстерами. Он поглощал их истории и использовал их в своей музыке и выступлениях. Люди говорили: «Убили Фреда», а потом это появлялась в его песне. Он говорил: «Если ты не знаешь, что происходит в гетто, то вот что там происходит».
Тупак был особенно раним, когда его называли не «реальным» гангста. Для своей чванливой мужественности, которая доминировала в его публичном имидже гангста-рэпера, ему пришлось пройти через множество испытаний. Согласно его воспоминаниям из показаний, «у него не было ствола, ножа, не было даже острых ногтей», когда он переехал в Лос-Анджелес. Но вскоре он купил пистолет и стал учиться стрелять на полигонах. Он забивал мышцами своё худенькое тело танцора и покрыл свой торс татуировками. Тем не менее, его лицо, когда оно было спокойным — тонкое, с длинными ресницами и ясными глазами — могло его подвести. Но он стал абсолютно брутальным. «Он злился, когда его называли фейковым гангста-рэпером» — вспоминает его брат Моприм Шакур — «Он говорил: “Я из грязи! Ты должен аплодировать мне! Я сделал это, пройдя через гетто. Я сделал это, пройдя через школу без фонарей. Я настоящий. Мы — одинаковые!”».
К 1993 Тупак казался помешанным на жизни гангстеров. Он шёл от одного задержания и ареста к другому. Он дрался с водителем лимузина в Голливуде, «испытывал» местного рэпера бейсбольной битой на концерте в Мичигане, собирая уголовные и гражданские иски. Согласно Man Man и другим, многие из этих инцидентов стали последствием множества вызовов Тупаку о его праве читать гангста-рэп. «Люди проверяли его» — объясняет Man Man. — «И Паку казалось, что он должен доказать, что он может пойти до конца. Я говорил ему: “Большинство гангстеров не хотят идти до конца”».
Благодаря подстрекательству Тупака и он, и Man Man, и ещё множество друзей набили тату «50 NIGGAZ» (символизирующую черную конфедерацию в пятидесяти штатах). Слово «Nigga» Тупак расшифровывал как «Never Ignorant Getting Goals Accomplished» (что-то вроде «Никогда не останавливаться в достижении своей цели» — прим. RAP.RU). Во «Words Of Wisdom» Тупак читает: «Слепо идём во лжи или борьбе. Борись и умри, если должен. Умри как ниггер». «У меня не было тату до этого» — говорил Man Man. — «Но Тупак сказал: “Мы должны взять то слово, что они используют, и повернуть его в другую сторону… сделать его положительным».
Когда у Тупака появилось тату “thug life”, то его менеджер, Ватани Техимба, бывший член Чёрных Пантер (он знал Тупака с детства), разозлился. «Я сказал: “Что ты сделал?”» — вспоминает Техимба. — «Мы говорили об этом, и я понял, что он сделал её для того, чтобы быть уверенным, что он никогда не забудет обездоленных, не забудет, откуда он. Он стоял меж двух миров. И он был уверен, что никогда не перейдёт в другой как чёрный, если не продастся. Он говорил, что никогда этого не сделает». Тупак записал альбом с четырьмя другими рэперами «Thug Life, Vol.1» (проект вырос из «Underground Railroad»). Идея работы заключалась в том, чтобы позволить участникам уличных банд стать музыкантами. Каждая последующая часть «Thug Life» предполагала новый состав группы с новыми «гангстерами-становящимися-музыкантами». Некоторые из песен, которые Тупак и другие участники Thug Life хотели вставить в альбом, были забракованы в Interscope. Тупак говорил, что не «будет включать эти песни детям. Там нет чего-то, что сделает их сумасшедшими или вроде того, просто я не буду». Тем не менее, он знал, что такой рэп продаётся лучше всего, и он будет воспринят аудиторией, как наиболее честное отображение гетто.
«Пак стал спикером от гетто», — сказал мне Syke, рэпер из West Coast, участвовавший на «Thug Life». «В гетто Лос-Анджелеса погибало 3 или 4 человека каждую неделю. Ты не слышала об этом. Об этом знают лишь их семьи». Тупак получал эти истории напрямую — через Syke и других. В нескольких своих песнях Тупак говорит: «Помни Kato». «Big Kato был для меня как брат» — говорит Syke. — «Его убили из-за моей машины. На ней были диски от Dayton — они стоили 250 долларов. Они убили его из-за них». Mental Illness, ещё один рэпер, с которым Тупак подружился через Syke, также был убит; а брат Syke покончил с собой. («Думаю, из-за стресса», — говорил Syke).
«Если ты читаешь об этом хард-стаффе, ты должен жить этим» — заявил Syke. «Иначе люди прочитают твоё резюме и скажут: “Ты не смотришься так, как написано в этом резюме, давай посмотрим, какой ты на самом деле”. Паку всегда казалось, что он должен что-то доказывать своим людям». Он рассказал о банданах, которые носил Тупак. «Он надевал красную, когда был среди Crips, и синюю среди Bloods. Он вёл себя неправильно; он был на грани. Но те думали, что он лишь рэпер — Тупак, Рэпер».
Моприм вспоминал инцидент, символизирующий всё это. «Была драка возле Comedy Store, и один из участников банды искал его. Так он надел свой бронежилет, взял с собой всё своё оружие, и приехал к ним со словами: “Искал? Ну вот, я здесь!”». После этого, добавил Моприм, эта банда перестала его беспокоить. Но реальность была гораздо сложнее легенды. Ватани Техимба рассказал мне, что тогда он перешёл дорогу Rollin 60’s, банде Crips, и этот конфликт пришлось улаживать Мутулу Шакуру с главарями группировки. «Я говорил на улицах, Мутулу в тюрьме, и вместе мы держали это под контролем. А потом он отправился к Crips, когда тем было приказано его не трогать» — вспоминал Ватани. — «И это был какой-то “мачизм”».
Из всего, что было опубликовано о конфликтах Тупака в бурном 93’м, ничто не иллюстрирует ту степень гангстерства лучше, чем его арест за стрельбу по двум офицерам полиции вне службы в Атланте. Обвинения сняли, когда выяснилось, что полицейские были пьяны и провоцировали, а свидетель от обвинения признал, что один из полицейских угрожал Тупаку оружием, которое конфисковали во время наркооблавы, а те украли его из хранилища улик.
Стрельба в Атланте сделала Тупака героем для одних и демоном для других. «Они вели себя как хулиганы, и достали своё оружие первыми» — так Мутулу Шакур говорил об офицерах. Ответ Тупака «показал его не только как рэпера, но и как личность, которая остаётся честной в игре. Для его аудитории он стал настоящим — если не нравящимся, то уважаемым». Однако сообщество правоохранителей и политических консерваторов сказало, что Тупак не только пропагандирует неповиновение в своей музыке, он и ведёт себя так же. Гангста-рэп беспокоил власть с, как минимум, 1989 года, когда пресс-офицер ФБР написал письмо Ruthless/Priority Records — лейблу, который занимался делами N.W.A. ФБР было обеспокоенно, в особенности песней «Fuck tha Police». «Защищать насилие и грабёж неправильно, и мы, как сообщество правоохранителей, не принимаем такого», — написал офицер ФБР. В 1992 году полиция и её союзники — среди них был вице-президент Куэйл — осудили Time Warner за выпуск песни «Cop Killer» от Ice-T. На следующий год c Ice-T разорвали контракт «по творческим разногласиям».
Офицер Грегори Уайт, работавший в специальном отделе по борьбе с бандами в Лос-Анджелесе, заявил, что такое беспокойство законно, ведь гангста-рэп часто включает в себя преступную деятельность. «Рэп — это способ отмыть грязные деньги» — рассказывает он. По словам Уайта, некоторые лейблы были щитом для банд.
Чарльз Оглетри младший, чернокожий адвокат и профессор Гарвардской школы права, который представлял Тупака в суде по нескольку дел в последние годы рэпера, отмечает, что «людям в правоохранительных органах не только не нравился Тупак, они презирали его. Это был не просто человек, который говорил. Он был частью тех, у кого были проблемы с полицией, и он говорил с ними: “Я понимаю твою боль, я знаю, где её источник, и я могу сказать тебе, что с этим делать”. Полицейские знали его по имени, Боб Доул (республиканец — прим. RAP.RU) упоминал его имя».
Мутулу Шакур верил, что его взаимоотношения с Тупаком были источником беспокойства со стороны правоохранителей. Мутулу, носящий длинные дреды и почитаемый в движении чёрных националистов, был мишенью для ФБР и других правоохранителей за годы до ограбления инкассаторской машины. Во время суда федеральный судья подтвердил, что «права Шакура… были нарушены программой COINTELPRO» (данная программа была инициирована ФБР для нейтрализации чернокожих активистов и праворадикальных экстремистов). Недавно, в отличие от дела Джеронимо Пратта, Мутулу разрешили начать новый суд в связи с тем, что правительство скрывало улики, которые могли быть полезны для защиты.
Весной 1994 года, через 6 месяцев после того, как Тупак стрелял по полицейским в Атланте, Мутулу перевели из тюрьмы в Левисбурге, Пенсильвания, в максимально охраняемую тюрьму в Марионе, Иллинойс, и оттуда в самую охраняему — во Флоренсе, Колорадо. В меморандуме, написанном в феврале 1994 года, охрана Левисбурга пишет, что Мутулу нужен «контроль Мариона», в связи «с его контактами на воле и воздействии на некоторых чёрных».
Мутулу считал, что Тупак стал лучом света после стрельбы по полицейским в Атланте. «У молодых чёрных, бедных и без надежды, нет лидера», — говорит Мутулу. «У них есть лишь культурные и спортивные герои. Никто — ни Джесси Джексон, ни Бен Чэвис, ни Луис Фаррахан — не воздействуют на молодёжь так, как это делают рэперы. Так что когда Тупак встал на дороге у белого копа, выстрелил, выиграл битву, вышел без наручников, и продолжил говорить то, что говорил — решение уничтожить его авторитет было предсказуемым».
По случайности или нет, через две недели после стрельбы в Атланте произошло нечто, что нельзя описать лучше, чем попытка убрать Тупака — и что в конечном счёте приведёт к его гибели. Когда он снимался в фильме «Above the Rim» в Нью-Йорке, Тупак общался с уроженцем Гаити — музыкальным продюсером Жаком Агнантом. Тупак играл гангстера по имени Birdie в кино, и он говорил друзьям, что во время общения с Агнантом он лучше понимает портрет Birdie — так же, как время с бандами из Южного Централа давало ему материал для текстов». «Он говорил, что выяснил, что Жак — это Birdie» — вспоминает Ватани Техимба. Но Техимба был встревожен этим общением, и хотел, чтобы Тупак держал дистанцию. «Когда мы встретили его впервые, мы с Чарльзом Фаллером сразу сказали, чтобы он сторонился Жака».
Тупак проигнорировал предупреждение. «У Жака было всё это золото и бриллианты», — говорит Man Man. «У него были деньги. У него было красивое BMW. Он мог провести тебя в любой клуб. Тупак лишь становился известным и у него не было возможности попасть в любой клуб. Жак потратил на Тупака четыре или пять тысяч долларов вначале — он просто ошеломил его». По словам ещё одного знакомого Агнанта, Мадонна (с которой Тупак был близок позже) являлась одной из известных друзей продюсера.
14 ноября 1993 Жак Агнант и Тупак поехали в Nell’s, нью-йоркский клуб, находящийся в даунтауне. Друг Агнанта, назвавший себя просто «Тим», представил Тупаку 19-летнюю девушку по имени Айана Джексон. Она выразила свою заинтересованность в нём; они танцевали вместе; и она орально удовлетворила его на углу дэнс-пола. Они поехали к нему в отель. На следующий день она звонила и оставила много сообщений на автоответчике, рассказывая, как он ей понравился. Четыре дня спустя, 18 ноября, она вернулась в его номер отеля. Там она увидела Тупака, Man Man, Агнанта и его неназванного друга. Они смотрели телевизор в зале, а потом она и Тупак пошли вместе в спальню. Последующее оспаривается; Айана утверждает, что её заставили отсосать Тупаку, когда Агнант был частично раздет и держал её сзади, и что потом ей пришлось сделать минет другу Агнанта, пока Тупак её держал. (Man Man, признавала Айана, не трогал её). Тупак заявил, что вышел из комнаты, когда другие мужчины зашли туда, и не был свидетелем произошедшего. В любом случае, Джексон засвидетельствовала, что уходила из номера в слезах и Агнант сказал ей молчать, говоря, что не хочет «видеть, как произошедшее с Майком (Тайсоном — прим. RAP.RU) случится с Тупаком». Она позвала охрану отеля, которая вызвала полицию. Тупак, Man Man и Агнант были арестованы (друг Агнанта ушёл).
Против них были вынесены обвинения в сексуальном насилии и хранении оружия (в номере отеля было два ствола), и адвокат Агнанта, Пол Бреннер, представляющий благотворительную ассоциацию полицейских много лет, просил отделить дело подзащитного от Тупака и Man Man на базе того, что лишь им предъявлялись обвинения в хранении оружия. Прокурор не помешал этому — адвокаты Тупака заявили, что это очень необычно — и судья внял просьбе Бреннера.
После этого случая Тупак был уверен, что Агнант — полицейский осведомитель. Его подозрения, безусловно, основывались на мнении его семьи; «Для меня Жак не так пах» — говорит Ватани Техимба, он верил в большое количество агентов под прикрытием из-за его долгой истории с Пантерами и знаний, которые он извлёк из файлов COINTELPRO, опубликованных по Закону о свободе информации.
Однажды ночью в ноябре 1994, во время суда над Тупаком и Man Man, Тупак был в клубе с Мики Рурком и другом Рурка, A.J. Benza, репортёром из Daily News. Тупак рассказал Benza, что Агнант его подставил. Через несколько дней после Benza написал отчёт о разговоре, где было упомянуто, что Тупак рассказал ему о звонке Тайсона из тюрьмы. В нём Майк предупреждал, что Агнант — это не к добру. Ночью 30 ноября, когда суд ещё раздумывал, Тупак поехал на студию в Таймс Сквер для того, чтобы записаться с Little Shawn, который, по словам Man Man, был связан с Агнантом. Когда Тупак и его свита зашли в лобби студии, трое чёрных мужчин достали оружие и сказали им лечь. Тупак достал свой ствол, который он обычно носил за поясом заряженным. Тупака ранили пять раз, забрали его золотые украшения и скрылись.
АВТОРЫ: ПЕРЕВОД: ДИМА СМИРНОВ
|